Окинув взглядом опустевшую комнату, молодая жрица кивнула и начала свой рассказ.
Сухая вежливость и деловитость тона принцессы могла обмануть кого угодно. Можно было только догадываться о том, что она не успокоиться, пока убийца не попадет в ее собственные когти. Из которых смог бы вырваться только попади он в руки недоубиенного, и то, только после того, как испытал на своей шкуре все «ласки» в которых, стоит заметить, слуги Северного Ветра за тысячи лет стали весьма искусны. В девушке жило стойкое омерзение к публичным казням и прочим мерам увеселения черни, как она не понимала их необходимость. Однако в этом случае, толпе пришлось бы довольствоваться останками посягнувшего на имперскую кровь, развешенными на городских воротах. Она хотела мести и не успокоиться, пока ее не получит:
- Совершенно верно, мы с Роландом были в библиотеке одни. Он пришел гораздо раньше меня, и скорее всего, всю ночь, работал с книгами. Если вас заинтересует это, то, право, об этом можно спросить гвардейцев. Я пришла, когда он уже нашел все, что его интересовало и попросил меня составить ему компанию на конной прогулке. Бесспорно, странное желание, в подобный день. И в то же время, зная его привычки и его здоровье, мне это показалось уместным. – Смерть есть смерть, и именно приближенные к ее покровителю всегда имели к ней крайне утилитарное отношение. Как, собственно и ко всему в этом бренном и суетном мире. - Он.. этот приступ случился, когда мы были практически на пороге. Судя по всему, удар был нацелен на сердце и легкие. На месте убийц это разумно. Бить всегда лучше туда, где и без того ждет смерть. - Принцесса слегка запнулась на начале фразы, но лишь от того, что не знала, как назвать постигшее ее брата несчастье. Это, однако не мешало ей говорить о неудачливом убийце весьма деловито и, едва ли не с почтением. Точно так же она хвалила мастера, выполнявшего роспись ее покоев. - Роланд, однако, сумел не только остановить убийцу, но и сообщить мне, о своих подозрениях. Следует искать лишь одного убийцу и ради отмщения нашего отца и для того, чтобы Роланд сам смог взглянуть ему в глаза. К сожалению, он не назвал имен. Однако предупредил, что стоит бояться новых покушений. Зеленый взгляд остановился на лице Люциана, необыкновенно серьезно высматривая в его лице тень любого чувства. – Боюсь, охрану дворца и Ваших покоев стоит утроить, причем теми стражами, предательство которых невозможно. Испробовав яд и магию, и получив такие результаты, враг может возликовать и решиться на более открытое нападение. Притом, что неизвестно, кому это принесет выгоду, мы не должны недооценивать противника. Лучше оказать честь его изобретательности слишком усилив меры безопасности. Жизнь императора слишком ценна для Лорейна, а когда у него нет наследника то в сотню раз ценней. – После того, как они покинут эту спальню, может случиться все, что угодно. В конце концов, ее могут обвинить в убийстве – единственный свидетель всегда удобный обвиняемый. Неизвестно, когда она получит аудиенцию. Неизвестно, не будет ли Архимаг подслушивать тогда. Поэтому, Ниадис говорила то, что думала без обиняков. Когда у нее было два брата, один из них мог спокойно убраться в царство Мавета. Единственный был обязан жить, править и оставить законных наследников. Если бы от магии пал Люциан она бы сообщила Роланду то же самое. Было бы пожалуй даже легче – с младшим из братьев ее роднила не только кровь, но и сродство душ и интересов, со старшим – лишь внешность. Поэтому, младшему она могла прямо сказать о том, что стоило завести охрану неспособную думать и предавать, зато способную защитить и поскорей найти достаточно родовитую и плодовитую дурочку, которую можно усадить на Малый Трон. Старший мог начать свою излюбленную песенку про союз их собственных родителей, словно не понимая что их мать на свете всего одна, да и она половине вельмож в свое время была поперек горла. Теперь же ее дочь, явно унаследовавшая все «лучшие» качества Императрицы за счастье, наконец, стать теткой была готова собственноручно влить ядовитую настойку в горло его матери, дабы отец новорожденного принца снова с чистой совестью мог искать любовь.
Потому, что если что-то стрясется с самим Люцианом, до появления вышеупомянутого младенца «тяжелая корона» все-таки станет обузой женской шейки. Которой всегда поможет справиться с ней супруг. И не консорт, а полноправный император. Без которого будет не обойтись, потому, что единственная альтернатива – регенский совет, которого не потерпит уже она сама - слишком горда. И в том и в другом случае – неизбежно пресечение династии. Скольких бы она не родила – ни первенец, ни последыш Мирабами уже не будут. Да и до выбора ли ей будет? Когда уже ей придется опасаться яда в каждом глотке воды и воздуха. Нет… с головы Люциана не должен упасть ни один волос. Во имя Лорейна, и во имя всех императоров – почивших и грядущих.
